Тирендиль. "Религии людей Первой Эпохи"

О религии людей Первой Эпохи немало говорится в «Атрабет Финрод ах Андрет». Хотя, скорее, лучше вернее сказать - о религиях людей Первой Эпохи.

В самую глубокую древность уходят предания о первоначальной счастливой жизни и о Падении людей: во времена Андрэт рассказы о подлинно произошедшем в первое время после пробуждения людей были полузабыты, и предания стали противоречивыми, так, что Андрэт не рассказывала их Финроду не только по нежеланию, но и потому, что сама не могла в них разобраться. То, что дошло до Мудрых из эдайн и что Андрэт знала – что некогда Люди приняли Мэлькора как Царя или Царя и Бога, а позже его отвергли наиболее благородные из них.

Самая полная легенда о Падении Людей – нуменорского происхождения, она была вставлена в позднюю, дополненную нуменорцами,  версию «Атрабет Финрод ах Андрэт». Но эта легенда основана на подлинных преданиях народа Мараха, поэтому можно рассматривать её основные черты как то, во что верили эдайн.

На заре своей истории эдайн напрямую слышали Того, кто сотворил их, как Голос, и постоянно говорили с Ним, и Он сам назвал их своими детьми и теми, кому должно унаследовать Арду. Эльдар слышали о подобном от Валар, а эдайн это было открыто непосредственно Единым. То, что предпосылкой Падения названо более редкое обращение к Голосу из-за торопливости и своеволия, скорее всего, добавлено нуменорцами – странно, если бы своеволие проявилось до встречи людей с Мэлькором и соблазнения им.

Мэлькор соблазнил людей дарами, объявил себя Творцом Света, а  Голос Единого - Голосом Тьмы, которая жаждет поглотить Людей, и поверили ему, они отреклись от Голоса и признали Мэлькора вначале учителем, а затем Повелителем. Все люди пали ниц перед ним, построили ему Дом, и так лишились того, чем обладали прежде. Вначале слушавшие Мэлькора ради даров и обещаний, после стали приносить ему дары и жертвы, творить любое зло по его велению из страха, и стали несчастны; и тогда лучшие из них наконец прозрели обман, поняли, что Тьму принёс новый Повелитель, назвали его лжецом и ушли от него. Но и они падали ниц и строили храм.

Мудрые эдайн, как Андрет, знают о верованиях других народов достаточно хорошо, чтобы кроме злых людей, поклоняющихся Морготу и приносящих ему жертвы, выделять тех, кто придерживается дуалистических воззрений (мир для них есть война между Светом и Тьмой, обладающими равной силой), политеизма и монотеизма.

Многобожия держатся многие эдайн. Хотя Андрет говорит о нём кратко, но можно видеть, что в этой религии в Эру верят как в благого верховного бога-творца, который обитает за пределами мира и не вмешивается в происходящее, а подлинно миром правят Валар. В них верят при этом как в богов, подобных творцу, но менее могущественных и подчинённых ему – словно король и его приближённые.

Другие эдайн, что выше, благороднее, мудрее, приняли от эльдар веру в Единого Бога, несоизмеримо превосходящего все его создания.

В отличие от своих потомков-нуменорцев, эдайн не верили, что смерть есть Дар Единого - для них это было убеждение эльфов. Они верили, что изначально созданы бессмертными, но Враг лишил их бессмертия, и даже мудрые смешивали смерть с Тенью.

Они знали, что тело является даром, что жизнь есть союз души и тела по любви, и говорили, что не только тело подходит душе, но и наоборот: «не только одежда сшита по хозяину, но и хозяин подогнан по одежде», и потому для человека, как и для эльда, разлука души и тела, Дома и Жильца - катастрофа. По одному из набросков, среди эдайн есть и те, кто не верит в существование души, считая Людей подобными животным, только умнее; более мудрые из народа Беора считают, что в теле обитает особое «дыхание жизни», а из народа Мараха – особый «огонь»; и то, и другое свойственно всему живому, а кроме этого, в теле Воплощённых обитает Жилец. Так природа человека (или эльфа) оказывается трёхсоставной: дом или земля, дыхание или огонь и Жилец: тело, душа и дух. Только последнее отличает разумные народы от животных.

Часть эдайн могут верить, что умершие становятся призраками, однако другие знают о том, что людям суждено уходить за Круги Мира. Что там, они не ведают.

Андрет говорит Финроду, что мудрецы народа Мараха хранят в памяти имя Единого Бога, неизвестное эльдар. То, что Имя Бога хранит в памяти лишь Мудрые одного из народов, заставляет предположить, что Его не только не поминали всуе, но это знание было тайной, которую открывали немногим.

Стоит обратить внимание на тех, кого называют Мудрыми, с большой  буквы. Это не просто люди, которые отличаются опытностью, житейской мудростью или знаниями в практических делах; это и не авторитеты –Мудрых редко слушают. Но от Мудрого к Мудрому передаётся знание, прежде всего религиозное: о Едином, о душе и теле, о смерти и изначальной природе людей, об их падении в прошлом и перемене судеб в будущем.

Часть этого знания сообщают не всем: так, Андрет отказывается ответить Финроду на вопрос о прошлом людей, о том, чем они могли прогневать Единого. С другой стороны, поскольку Мудрых редко слушают, они рассказывают известное им другим эдайн: большая часть их знаний не являются тайными.

У эдайн нет священников, но можно сказать, что есть учителя веры, которые могут быть и пророками: известно пророчество о том, что Единый сам войдёт в Арду, исцелит людей и всё Искажение. Верят в него Люди Древней Надежды, к словам которых Андрет относится с сомнением. Эти Люди Древней Надежды – словно отдельное ответвление основной религии эдайн. Они появились ещё до прихода эдайн в Белерианд, а здесь их число возросло: видимо, они тем или иным образом проповедуют свои взгляды, и в открытое им пророчество верит большее число людей. Возможно, есть и ещё отличия в учении Людей Древней Надежды, ведь вера в это пророчество должна повлиять на жизнь.

Особые пророчества, которые касаются не одного события или судьбы, но большего, даруются и отдельным эдайн – например, Хурину, который проводит, что Моргот не будет властен над душами эдайн и никогда не сможет преследовать их за Кругами Мира.

Что до предсказаний отдельных событий, то среди эдайн известны провидцы (некоторые из них, как Глирхуин, именно этим и славятся) – ему было открыто, что Камень Горести не будет осквернён Морготом и не будет опрокинут, даже если море покроет землю. Пророчества можно отнести к религии, потому что они могут посылаться Валар или самим Единым.

Вообще можно видеть, что у эдайн не было единого воззрения на мир, Бога, природу человека. Как отличны Люди Древней Надежды от тех, кто считает Эру только верховным божеством, подобным Валар, а самих себя – только умными животными! Между эдайн были несогласия, видимо, религиозные споры и несомненно – наставления Мудрых, обращённые к более невежественным.

О Валар эдайн знали ещё до встречи с нолдор, от Тёмных эльфов, с которыми они встретились на востоке, т.е., от авари), но, конечно, смутно, и слышали о Свете на Западе. Замыслов Валар большинство из эдайн не понимали и позже. Они нередко считали Валар богами, но не столько любили, сколько боялись их – что сильно отличает эдайн от их потомков, нуменорцев из Верных. Андрет упрекает Валар в равнодушии к людям («они не тревожили нас ни заботами, ни просвещением»), Турин – даже в пренебрежении к ним, и выступает против советов Ульмо. Об ином, что позже знали о Валар эдайн, которые более чтили их, можно видеть и по тому, что  Хурин говорит Морготу: «Ты был до Арды, но и другие тоже, и не ты создал ее. И ты - не самый могучий: ведь ты растратил свою мощь на себя, расточил ее в своей пустоте. Теперь ты всего лишь беглый раб Валар - и не уйти тебе от их цепей!».

Несмотря на упрёк Андрэт, известно и о прямом общении Людей с Валар. Ульмо начал обращаться ещё к предкам эдайн, направляя им послания с реками и дождями, но эдайн только трогала песня струй; её смысл оставался неясным для них.

Эдайн знают особые, освящённые места – как озеро Тарн Аэлуин, который освятила Мэлиан. Но их скорее можно назвать местами, на которых лежит благословение. Могут почитать места погребений - так, известно об особом отношении к Камню Горести, местам, где погребена Владычица Халет, Финдуилас - этим местам даются особые имена. Возможно, и Могильники, где покоились предки эдайн, стали почитаемыми ещё в древности. Но о местах, которые эдайн почитали бы не как благословенные или памятные, а именно святые, мы не знаем: точнее, они недоступны. Запад за Морем, где Свет, может быть священным для эдайн.

У эдайн нет ни храмов, ни алтарей, они не приносят какие-либо жертвы и дары Единому - жертвы и строительство храма для них тесно связано с историей их Падения и с тёмными культами людей, поклоняющихся Морготу.дщ

Если известно довольно много о верованиях эдайн, то их действия, которые имеют религиозное значение, казалось бы, упоминаются редко.

Скажем, отряд Турина клянётся клятвой нерушимой, как гора Таниквэтиль, но он поступает так по слову Белега Лучника. Кроме погребения умерших и почтения к ним, это чаще всего благословения. Когда Белег проводит Турина в Дориат, его проводники благословляют его, и мысленно благодарят Валар, думая про себя: «Благи Боги!» (Т.е., Валар) – об этом упоминается в «Лэ о Детях Хурина». Видимо, эдайн могли их благодарить и вслух. Благословляют снег беглецы из Дор-ломина, Берен благословляет мир за то, что в нём была Лутиэн, и прощается с миром – землёй, водами, листьями, травами, небесами. Можно ли и это отнести к религии? Но Берен и слагает песню-вызов Тьме и одновременно гимн, в которой воспевает Валакирку, которую Варда поместила над северными землями в знак того, что Моргот будет низвергнут.

Определяя религию как связь со сверхъестественным, встречу с ним,  мы видим людей с особой судьбой, которые встречаются с такими силами очень часто.

Так, Берену помогают майар (духи, обитающие в скалах), когда он одиноко сражается в Дортонионе, он встречает Мэлиан и, возможно, она подсказывает ему, как ответить Тинголу, орлы Манвэ уносят Берена и Лутиэн из Ангамандо после того, как они освобождают один Сильмарилл из лап Моргота. А уйдя в Мандос, встретившись с Намо, побывав в Амане (так как Чертоги Мандоса находятся в Амане), Берен единственным из Смертных возвращается к жизни, благодаря тому,  что Лутиэн принимает Удел Людей.

Другая особая судьба – судьба Туора Ульмондиля. Туору вначале Ульмо направляет зов – нечто, ещё неясное, побуждает изгнанника уйти, вновь искать Врата нолдор; от Ульмо же, верно, исходит непонятное воодушевление при упоминании Тургона и Врат нолдор. Куда идти, Туор не знает, и Ульмо подаёт ему знак: родник у ног адана переполнился водой и обратился в поток, который выводит его к Вратам нолдор в то самое время, когда оттуда выходят Гельмир и Арминас, эльфы, которые могли подсказать путь. Когда он выходит к Морю, то чувствует ветер с Моря, которого после не может забыть; крики чаек спасают Туора от высокого прибоя, белые лебеди зовут в путь, когда он задерживается в Нэврасте и приводят ко дворцу в Виниамаре, и становятся знаком, который помогает ему понять, что щит с лебединым крылом предназначен именно ему. После этого лебеди, посланники Ульмо, кланяются Туору как тому, кто выше их: и такое возможно в отношениях Валар и Воплощённых. Именно после этого судьба Туора вновь переменяется: из того, кого Ульмо с помощью знаков ведёт и помогает ему, Туор обращается в того, кто видел Ульмо лицом к лицу и, который получает из рук Валы вначале плащ, а затем поручение и вопрос – согласен ли адан исполнить его? Только согласившись, Туор становится тем, через кого может говорить Ульмо, становится посланником Валы, и далее он следует своему предназначению, удостоившись прозвания Ульмондиль – Преданный Ульмо. Туору было даровано и видение, непостижимое для глаз и ушей Смертного: он одновременно узрел все воды мира, от подземных ручьёв до волн, омывающих берега Амана.

И судьба Туора, и судьба Берена позже входят в песни и легенды людей, передаются из уст в уста, становятся частью того, что они знают о сверхъестественном – о знамениях, о Валар, о смерти, об Уделе Людей.

Часто эдайн говорят не о Валар, но о Свете Запада. Следование за Светом, стремление к Свету и противостояние Тьме – то, что направляет и ведёт эдайн, по крайней мере, достойных из них. Стремление к Свету и противостояние Тьме вместе с эльдар лежит в сердцевине, соединяет Друзей эльфов с разной мерой просвещённости и, по сути, разными верованиями в одно целое.

Сам путь будущих эдайн на Запад направляет их стремление уйти от Тьмы, найти Свет Запада, а также встретиться с Валар (недаром они принимают Финрода за одного из них), то есть можно сказать, что у этого деяния – религиозные мотивы. Когда эдайн становятся вассалами и союзниками эльдар и сражаются с Морготом, важнейшим также становится то, что они сражаются на стороне Света и против Тьмы. Недаром те, кто поверил говорившему под видом Амлаха, будто нет ни Света на Западе, ни Божеств, ни Тёмного Властелина, а только злые существа, как орки, - уходят  за Синие Горы и отрекаются от войны, а часть тех, кто убеждается, что Чёрный Властелин есть и посылает своих слуг, передумывает уходить. Недаром боевым кличем эдайн севера, что служат Лордам эльдар и не отрекаются от борьбы, становится – «Лахо калад! Дрэго морн!» «Да воссияет Свет, да бежит Тьма!»

Поиски Света и мужество и стойкость в борьбе против Тьмы и является тем главным, что эдайн совершают ради того, во что и в кого верят.

На Войну Гнева эдайн, как и эльдар, созывает Эонвэ, посланник Манвэ; призыв его слышат и те люди, что жили за пределами Белерианда, и тогда те из них, кто не знал о Валар или о войне сил Света и Тьмы, что идёт в Белерианде, узнают о том. Эдайн могли бы уклониться от войны (они живут на Баларе и уже пострадали от войн), но они выходят на Войну Гнева, и тогда иначе видят и мощь Моргота, и силу Валар – как Стихий. И, с другой стороны, если до того лишь отдельные люди могли встречать светлых майар, теперь те эдайн, что сражаются, видят Эонвэ (и, возможно, иных светлых майар).

Аманэльдар учились у Валар, а эдайн после завершения Войны Гнева учатся у майа, Эонвэ. Если у эльдар лично учились далеко не все эдайн, то Эонвэ, видимо, учит всех уцелевших после Войны Гнева. После этого мы не видим уже многих противоречивых  верований людей, но одну веру в Единого и поклонение Ему, и одно почтение к Валар, которых более не считают богами, и одно понятие о священном.

Но здесь уже завершается история эдайн Белерианда и начинается история Нуменора.