Доклад Хольгера: Об эскапизме

Эскапизм — возвращаясь к теме

Хольгер

Итак, эскапизм. По изначальному определению это понятие означает “бегство от реальности”. Оно вызывает бурные споры, И, в соответствии с известным императивом “когда вы говорите о графине, определите, хотите вы говорить о сосуде или о даме” прежде всего надо определить, что такое эскапизм.

Определение мы построим от отрицания — “апофатическим” методом, говоря богословским языком. А для этого вспомним, что философия выделяет обыденное сознание среди прочих форм сознания. Определений обыденного сознания — много (например, можно взять статью “Обыденное сознание” из Психологического словаря), но все они сводятся примерно к следующему: обыденное сознание — это сознание, построенное на повседневном практическом опыте. Соответственно, взгляды, построенные на обыденном сознании, предполагают, что в основе всех решений любого человека лежит его повседневный практический опыт (либо повседневный практический опыт людей вокруг него). Естественно, это утверждает и сверхценность практических целей, и сверхценность практических умений. А также и убежденность, что безусловный приоритет имеют практические интересы, приносящие осязаемую пользу (улучшение материального благосостояния и повышение общественного статуса).

Основываясь на этом, дадим для начала максимально широкое определение: эскапизм — это взгляд на мир, основы которого (а значит, следующие из него ценности и интересы) лежат вне обыденного сознания. То есть по сути эскапизм в широком смысле — это интерес к любой деятельности, не имеющей повседневных практических целей, к знаниям, не предназначенным непосредственно для достижения повседневных практических целей и т.д. Это понятие имеет обширные корни в классике — достаточно вспомнить и героя Сервантеса, и Тома Сойера (хотя бы фразу из романа о нем: “Если бы Том был великим и мудрым мыслителем, вроде автора этой книги, он сделал бы вывод, что Работа – это то, что человек обязан делать, а Игра – то, чего он делать не обязан.”)

В этом смысле, конечно, интерес к миру Толкиена является очень ярким примером эскапизма. И, конечно, встает вопрос — а какие основы у интереса к миру Толкиена, почему он вызывает такой отклик у читателя?

Как говорилось в нашем тексте “Еще раз о реальности Арды” [1], существует 6 “простых” пониманий мира Толкиена — “реалистические” (простая выдумка, стилистическая игра, аллегория реальных событий и притча о добре и зле) и “фантастические” (параллельный мир и далекое прошлое). И как мы там же отмечали, ни одно из этих пониманий не способно объяснить нашу идентификацию с Ардой, стремление “войти” в нее (в случае “реалистических” пониманий, Арды как мира нет, есть только текст, а в текст войти нельзя, его можно лишь дописать или исправить, а в случае “фантастических” — заметим, что концепция параллельных миров вполне правомерна с точки зрения таких физических теорий, как многомировая интерпретация квантовой механики [2], теория вечной инфляции [3] и теория струнного ландшафта [4] — Арда, как и любой параллельный мир, отделена от нас непреодолимым интервалом пространства-времени, что делает попадание в Арду и обмен информацией с Ардой физически невозможными). Для объяснения причин ассоциироваться с Ардой в работах Румил и других участников Московского общества умельцев еще в 90-е годы была введена концепция “вторичной реальности”, см. скажем, работу Румил [5] (по-другому, та же концепция определяется как Игра с большой буквы в статье Тэлпе [6]), суть которой состоит в следующем: мир Толкиена воспринимается не как (физический) мир, отдельный от нашего, а как некая система образов (это и художественные образы, и архетипы — в культурологическом и психологическом смысле — персонажей и целых народов, и культурные стили), которая вполне может описывать и наш мир. Концепция вторичной реальности находит множество оснований — и в разнообразных философских и психологических теориях, и в математике, имея в виду опыт построения различных логически непротиворечивых систем, как, скажем, различные математические аксиоматики (классический пример — геометрия Лобачевского, в которой всего одна аксиома отличается от обычной евклидовой геометрии).

Естествен вопрос, как устроена вторичная реальность. Часто для ответа на этот вопрос приводят аналогии с шахматами и другими играми (на естественный аргумент, что шахматы — система с достаточно жестко определенными возможностями, можно ввести контраргумент — можно допустить возможность введения новых фигур, вроде магараджи или канцлера, или новых правил, все это широко применяется в шахматной композиции), но эти аналогии несовершенны по той причине, что особенность Арды (и вероятно, других фантастических миров, хотя для них это встречается в меньшей мере) состоит в том, что увлечение Ардой нередко позволяет формировать систему образов для описания нашего обычного мира, что в случае тех же шахмат хоть и встречается, но очень редко (например, “Квадраты шахматного города” Браннера, и, конечно, “Зазеркалье”).

Таким образом, Арда может становиться системой образов (либо аксиом) для описания нашего мира, наподобие координатной сетки, в том числе, например, системой художественных образов, описывающей поведение людей (что подтверждается таким хорошо известным в литературоведении понятием, как “вечные образы”). Заметим, что именно восприятие Арды как системы образов способствует известному явлению “узнавания” Арды в окружающем нас мире, а уж то, что мы видим в мире вокруг, безусловно является реальностью. Более того, восприятие Арды как системы художественных образов означает и гипотетическую возможность для создания целой культуры на базе Арды. Такой сценарий кажется фантастическим? Не обязательно. Достаточно вспомнить историю культуры гаучо — как вспоминают жители штата Рио-Гранде-ду-Сул, к 1940-м годам Порту-Алегри, столица штата, ничем особым не отличался — жители города носили джинсы, ели в “Макдональдсе”… Но в 1948 году собралась компания вполне молодых людей, самым ярким из которых был Луис Барбоза Лесса, и они решили возродить интерес к культуре гаучо — и в Рио-Гранде-ду-Сул постепенно образовалась сеть “центров традиции гаучо” — культурных центров, где поддерживаются традиции культуры гаучо. Успех был столь сильным, что позже Пайшао Кортес, один из классиков культуры гаучо, говорил, что чтобы стать гаучо, не обязательно родиться в Рио-Гранде-ду-Сул, надо любить культуру гаучо. Поэтому в принципе можно ожидать и появления сильной культуры на основе художественных образов Арды. Собственно, культура гаучо отчасти несет черты “вторичной”, воссозданной культуры в сильной степени именно потому, что она выходит за рамки собственно этнической культуры, создав систему образов, очаровывающую людей в разных странах. Отличие же между реальностью Арды и реальностью гаучо — простое: у реальности Арды нет физического плана, т.е. можно купить билет до Порту-Алегри, но невозможно купить билет, например, до Альквалондэ.

Но даже если культура Арды не может быть полноценно воссоздана, в любом случае существуют некие маркеры, позволяющие воспринимать определенные примеры культуры нашего мира как вполне ардовские, и это не только культура фэндома, но и прежде всего культура на основе кельтского эпоса, а также и много чего еще (едва ли имеет смысл рисовать таблицу, но стоит отметить, что восприятие определенных примеров музыки как эльфийских, к примеру, очень часто разделяется большими группами фэнов). А из этого следует сделать простой вывод — Арда являет для нас некий идеал, а если идеал существует, то его стоит попытаться реализовать.

Библиография

[1] Хольгер, Эльвинг, “Еще раз о реальности Арды”, http://eressea.ru/tavern7/005-0011.shtml .

[2] H. Everett. Rev. Mod. Phys. 29, 454 (1957). J. A. Wheeler. Rev. Mod. Phys. 29, 462 (1957).

[3] A. D. Linde. Mod. Phys. Lett. A1, 81 (1986). A. H. Guth. Phys. Reports, 333, 555 (2000).

[4] M. Douglas, JHEP 0305, 046 (2003).

[5] А. Хромова, “О невозможности плюрализма во вторичных мирах”, http://www.kulichki.com/tolkien/arhiv/liter/plural.shtml .

[6] Тэлпе, “Игра”, http://eressea.ru/tavern7/003-0115.shtml .